***

В тот день я погулял по парку на Лосином. Повдыхал чуть терпкий запах пробуждающейся жизни, погладил кору изрезанного старого дерева, на котором все еще была видна вырезанная моей рукой надпись “М+Л”. Даже посмотрел, сняв темные очки, на солнце - голова немедленно отозвалась давящей болью. Еще я посидел на скамейке и послушал воробьиный гомон.
Наконец, почувствовав, что подошло время, я вышел из парка и двинулся в сторону нашего кафе.
Она сидела на моем любимом месте возле окна. Все было как тогда… пять лет назад. Как всегда, прядка светлых волос выбивалась из смешной челки и падала ей на глаза. Как всегда, она вытягивала нижнюю губу и, резко выдыхая, сдувала со лба непослушную прядку. Тонкие пылинки, лениво плывущие в солнечном луче, от ее движений начинали бурно танцевать, создавая мимолетные узоры бешеных ураганов и цунами.
- Здравствуй, Лен... - почему-то шепотом сказал я.
Она услышала. Мельком бросив на меня взгляд, она вдруг пригнулась и ее пальцы на миг сложились в знакомый мне знак отрицания неживого. Я похолодел и отшатнулся. Но, увидев мое лицо, она смешалась.
- Извини...- с плохо скрываемым смущением сказала она. – Рефлекс... Здравствуй...
Ленка натянуто улыбнулась. И я понял, что все-таки что-то изменилось. Она похудела. Темно-серые глаза цвета грозового неба посветлели и превратились в холодные льдинки, которые бывают у настоящий бойцов. Когда-то мягкие губы сжались в тонкую, едва заметную полоску. На лбу появилась вертикальная морщинка.
Она кивнула на место напротив.
- Присаживайся... Извини, что заняла твое место... Просто тут солнце – и я подумала... - снова натянула улыбку она.
- Ничего-ничего... - хрипло успокоил ее я и сел напротив.
Она молчала и тихонько двигала стакан с водой по пластику стола. Стакан был мокрым, и от движений ее руки на шершавом пластике появлялись и тут же втягивались обратно под стакан причудливые разводы воды.
- Чем обязан, Светлая? – наконец решился нарушить молчание я.
- Давай без этого, а?... - с мягкой укоризной предложила она и, поколебавшись, продолжила. – Мне нужны наши старые фотографии... Те, когда я еще не стала Светлой, а ты еще не стал крово... кхм... вампиром.
- Зачем тебе они? - поинтересовался я, и жестко усмехнулся. – Неужто Свет вдруг уверовал в вудуизм и в этих бумажках частицы твоей души?
- Подожди... Не перебивай меня... - с нажимом размеренно продолжила она. – Мне не нужны эти фотографии. Я даже согласна их не брать, если ты пообещаешь их уничтожить. Вчера я сожгла те фотографии, что были у меня. И я прошу, чтобы ты сжег свои. Я хочу, чтобы не было этого прошлого. Я просто устала от этого. Я прошу тебя выполнить мою просьбу. Обещаю, что больше мы не встретимся.
- Оно было... Это прошлое... Было... - с тихой тоской возразил я. – И от него не убежать даже тебе, волшебница второго ранга. И уж тем более не мне, вампиру третьего.
- Не убежать... - сухо усмехнулась она. – Но можно забыть. И даже нужно.
Я молчал. Резким движением она отставила стакан и ледяным тоном продолжила:
- Мне НУЖНО забыть… - тут она привстала и сорвалась на крик. - Я не хочу помнить ту ночь, когда ты ушел из дома и подставил шею той упырихе! Я не хочу помнить твою первую охоту, когда ты вернулся, пахнущий чужой смертью, и зло выкрикнул мне в лицо - “Ну что, Светлая? Может дуэль?”! Ты понял меня, кровосос?! Я не хочу этого прошлого! Ты хоть помнишь ту, кто тебя инициировал?
- Я помню... - тихо ответил я - Мы сейчас вместе...
Лена осеклась. И, внезапно успокоившись, ехидно выдавила:
- Поздравляю вас!... Надеюсь, у вас все хорошо?...
- Да! У нас все хорошо! - весело отозвался я. - Мы ходим на станцию переливания и на бойню чаще, чем ты в ресторан, но у нас все хорошо! Мы не плюем друг другу в лицо! И уж конечно не обвиняем в своем выборе друг друга! Мы не говорим друг другу, что “лучше бы ты умер”! У нас все хорошо! Кстати, моя шея была первой и единственной, в которой побывали ее клыки. Она просто выполнила тогда мою дурацкую просьбу. Она предупредила меня и о голоде и о холоде внутри, но да простит она меня, дурака, я настаивал! Потому что тогда я все еще любил тебя! Я помню, как ты восстановила разбитую вазу, думая, что я в душе и не услышу. А я увидел! Увидел потому, что хотел позвать тебя тогда в душ, чтобы мы были вместе. Кстати, спасибо тебе за то, что ты не стала тогда мне врать и изменять память. Спасибо, что ты честно рассказала про Сумрак и Иных. Но я не хочу говорить тебе спасибо за твой, с того момента, вечно озабоченный взгляд, каким смотрят на больную собаку. Я не могу сказать тебе спасибо за тот день, когда ты твердо сказала мне, что Иным я не стану и что нам, наверное, лучше расстаться. Я до сих пор не могу понять, зачем тебе нужны были те три месяца после этих слов?
- Просто я тоже все еще любила тебя... - с болью в голосе ответила она и отвернулась.
Я замолчал. Поколебавшись, я выдавил из себя:
- Прости... Сорвался...
- Насчет фотографий – уже спокойным голосом продолжил я – Их нет... Они сгорели, когда “Серебро” громило ВДНХ. Тогда кто-то выломал дверь в нашу с тобой квартиру и пустил “паука” внутрь, наверное чтобы наверняка накрыло... Так что... Сама понимаешь...
Она смотрела в окно и молчала.
- Что-нибудь осталось? – проговорила она, все также не глядя на меня.
- Ничего там не осталось. Даже та злополучная фарфоровая ваза расплавилась. Да и не смотрел я особо. Заглянул и ушел. Не до того тогда было.
Она снова замолчала и погладила себя по безымянному пальцу левой руки. Я посмотрел сквозь Сумрак. На пальце было надето призрачное массивное золотое кольцо с рубином.
- Оно тебе не идет... - улыбнулся я.
- Так ты его видишь? – удивилась она и сказала уважительно – У тебя хорошее восприятие.
- Я же вампир... - горько отозвался я.
- Я помню... - сдержанно ответила она.
В очередной паузе вдруг зазвонил мой телефон. Это был Мерлин.
“Слыш-ко! Писака! – весело проорал он. – У тебя тренировка с младшими через 15 минут! Ты как добираться собрался?!”
“Да бегу я уже!” – раздраженно ответил я и сложил телефон.
- Мне пора... - виновато промямлил я и встал.
Ленка слабо улыбнулась в ответ и покивала мне головой:
- Да-да! Я понимаю...
Я вышел из кафе. На улице светило солнце и шел снег. “Надо же!” - подумал я и поймал снежинку в ладонь. Снежинка не таяла. И мне стало светло и грустно на душе...

***

А в воздухе чувствовалась весна. Запах весны огибал фонарные столбы и заползал в подворотни. Весной пахло даже в сумраке. И я понял, что уже три года не чувствовал весны.
Весны, что есть даже в сумраке...
Весны, что живет даже в моей мертвой душе...
Вечно...

Дурлог,
март, 2006
"Пентаграмма"

Источник: http://day-watch.dozory.ru/deps/viewtopic.php?t=4797