Сегодня я не была Иной. Сбылась мечта – я попала в Швецию на Рождество, и мне хотелось быть просто человеком – обычной девушкой, юной, счастливой, и хотелось забыть о бесконечных потасовках-защитах, о работе, о вечном «бое» в моей родной Москве. И тут сейчас был совсем другой мир – мир праздника, любви и согласия, тут все дышало спокойствием и счастьем, а именно этого мне и хотелось в последнее время. Я не искала потасовок в Сумраке (к слову – их сейчас и не было: шведы, даже Иные, чтят Рождество как время мира) и даже не вглядывалась в ауры. И потому – не понимаю, как же я узнала его – мою любовь, мою боль, мое несчастье, моего… Того, которого я потеряла и которого у меня почти получилось забыть.
Когда-то он жил в Москве, и мы… Пожалуй, все-таки можно сказать – «любили друг друга», хотя может ли существовать любовь между светлой волшебницей и темным, вампиром? Что ж - я до сих пор не была в этом уверена. И все-таки, кажется, мы любили друг друга, несмотря на размолвки и разницу в годах, сторонах, убеждениях… Он был моим светом в окошке – странно для темного, не так ли? И я всегда называла его по имени – не сумеречному, человеческому: то ли убегая таким образом от мысли, что он – чужой, то ли по каким другим причинам. Не сказать, что мы были слишком уж счастливы, но нашего счастья нам хватало вполне – по крайней мере, мне так казалось. Но в один красивый вечер он вдруг встал с кресла, где разбирал украшения для ёлки, и встал передо мной.
- Прости меня, родная…
Я подняла голову от гирлянды, которую распутывала, сидя на полу, и посмотрела ему в глаза:
- Что?
- Я больше не могу молчать, прости. Не могу находиться рядом с тобой и каждый раз видеть в твоих глазах сомнение и страх.
Внутри у меня все похолодело.
- Саня, о чем ты?
- О том, что ты не можешь даже поцеловать меня без мысли «он же вампир, он темный», о том, что я постоянно вижу в твоих глазах вопрос «долго ли мы будем вместе?» и еще – «возможно ли, что он любит меня?» и еще – снова и снова «он же темный». Не могу я видеть больше твои сомнения… Поверь, я не хотел так оставлять тебя, тем более сейчас, но…
Я вскочила с пола:
- Саня, ты что! Это же не так…
Но он поднес к моим губам ладонь и покачал головой:
- Не надо лгать мне и себе – просто посмотри в глубину своего сердца и ты увидишь правду. Прости меня еще раз, милая…
- Не уходи, - прошептала я безнадежно, глядя, как он идет к двери, но он не остановился.
- Я больше так не могу, - бросил он через плечо и вышел.
Я бросилась за ним сразу же, опрокидывая коробки со старинными игрушками, которые мы коллекционировали, выбежала на улицу в одном платье, желая задержать, остановить – что угодно! Но там было уже пусто, и лишь метель гуляла по закоулкам, да ветер хлопал дверьми подъездов. И я разревелась.
- Саня, вернись! – ветер подхватил мой крик и швырнул его в окна квартир, разнес по улице. Но никто не ответил.
- Темный! – с горечью и отчаянием сказала я и запустила в сугроб привезенную из Австрии новогоднюю шишку, потом села в тот же сугроб и разревелась еще больше – от боли, обиды, потери и одиночества.
Прошел не один год, и я почти забыла его – по крайней мере, я сильно на это надеялась. Я даже не думала, что он есть где-то на этой Земле – потому что – да, я искала его, направляла запросы в бюро Инквизиции. Но неизменно приходил ответ – такого Иного не обнаружено. И однако мне никогда не казалось, что он ушел в Сумрак. В этом декабре мне наконец-то дали отпуск, и я полетела сюда – в любимую мою Швецию, в надежде, что она излечит меня от всех моих печалей и вернет к жизни.

И вот сейчас на переходе Дроттнингсгатан я вдруг узнала его – моего любимого, которого уже и не чаяла увидеть, и бросилась к нему, не обращая внимания на гудки машин и красные глаза светофоров. Он обнял меня крепко-крепко, а я – уткнулась в плечо ему и опять разревелась. Он гладил меня по голове и шептал что-то утешительное, а я только повторяла его имя – не сумеречное – человеческое, которым я так любила его называть.
- Ну как ты мог оставить меня, как… Я без тебя не живу почти… Подумаешь – темный... Вернись, прошу тебя. Мне неважно, кто ты – вампир ли, нет ли, я просто не могу без тебя…
- Родная…
Он сказал это таким тоном, что я перестала всхлипывать и поглядела снизу вверх в его глаза. Они улыбались.
- Родная, ты что… Разве ты не видишь?
И только сейчас я увидела, что его аура сияет, как яркая звезда. Я поняла не сразу, а когда поняла – с изумлением посмотрела в его смеющееся лицо:
- Светлый??????
Он молчал и улыбался, держа меня в своих объятьях так крепко, будто боялся, что я сейчас улечу, как снежинка.
- Но, Саня, почему?
- Глупая, - нежно произнес он, и я покраснела.
- Неужели ты не понимаешь? Конечно, я бы вернулся. И вернусь – сейчас, когда уже точно можно. Я ведь люблю тебя…
Я снова уткнулась в его плечо и счастливо заулыбалась…

Город Стокгольм в эти дни был светел как никогда – украшенные огнями улицы, сверкающие витрины и новогодние ёлки, звезды в северном небе… Мы ходили и покупали новогодние украшения для нашей коллекции, и счастливей нас не было никого – не только в Швеции, но и в целом мире.
А любовь между светлой и темным – я поняла – возможна! Потому что только тот, кто истинно любит, рискнет изменить всю свою жизнь ради любимого…

Источник: http://www.specotdel.org/news/index.php?newsid=107